Авалон*

author:  Anna Canić
0.0/5 | 0


*Глава 3 незавершенного романа "Дочери Софии".
(Часть I. Игерна)
--------------------
Едва успев придти в себя от поразительных событий на чужой земле, гость разглядел внутри кленовой, причудливой формы, перголы пять девушек в таких же, как и у Игерны, платьях. Девушки ухаживали за цветами, но, увидев чужака, растерянно засуетились.
«Дирдри!» Девочка окликнула одну из них, темноволосую и низкорослую, точно ребенок сказочного племени. «Она из пиктов,» Объяснила дочь Верховной жрицы, подмигнув. «Трудолюбива, но не бескорыстна.»
Дирдри молча опустила на землю сосуд для поливки, и поспешила к нам. Младшая жрица поприветствовала юную наследницу легким наклоном головы, держась при этом холодно и гордо. Эрнан поздоровался с ней схожим образом, но удостоился лишь взгляда исподлобья. По словам Игерны, ни одной из дев-послушниц не разрешалось разговаривать с мужчинами – за исключением друидов.
«У нас гость.» Распорядилась девочка. «Пусть Кальдис принесет немного фруктов и воды для умывания, а ты сходи к друидам за чистой одеждой.»
Взгляд послушницы был вопрошающим... и осуждающим.
«Нет, он не римлянин.» Ответила Игерна. «Эрнан из родных краев Госпожи Вивиан. Он вызвался ее лечить.»
«Госпоже хуже – жар не отступает.» Дирдри печально опустила голову. «Малышка умерла.»
Эрнан почувствовал, как к его горлу подступил тяжелый ком. На полуострове от родовой горячки умирало много женщин. Эта хворь считалась наказанием за блудное сожительство, распространенное среди бретонской знати. Лекарям не часто удавалось спасти рожениц, священников же умирающие женщины к себе не допускали – видимо стыдились более тяжелых грехов молодости... Ждать же покаяния от идолопоклонницы казалось делом крайне безрассудным.
Дочь Верховной жрицы едва сдерживала слезы. Дирдри, нехотя, направилась вглубь сада. Другая послушница, Сулис, без зова подбежала к девочке.
«Могу ли я помочь?» Заботливо спросила девушка, окинув гостя более приветливым, чем Дирдри взором. «Тебе нужно отдохнуть...»
«Оставь меня!» Прикрикнула Игерна. «Я не буду отдыхать, пока Владычице не станет лучше!»
Колени девочки дрожали от усталости, лицо же было бледным, как у узника – должно быть, поклялась поститься, пока мать не выздоровеет... и погубит свою душу вместе с ней. Нет! Этого я допустить не в силах.
«Отведи меня к больной.» Попросил Эрнан более, чем убедительно. «Пока не поздно.»
Сулис посмотрела на него с опаской, а затем благоговейно опустила взгляд в сторону дочери Верховной жрицы. В этой преданности было нечто противоестественное – верно, общее для всех сестер обители Богини. Но Игерна, несмотря на свою детскую, слепую веру, будто не принадлежала Авалону. В обжигающей лазури ее глаз была невинность... и невиданная сила. Он желал ей лучшей жизни – любящего мужа, ласковых детей, уютного жилища в христианском городе... Но как?
«Что невозможно человеку, то возможно Богу.» Гласило Святое Писание. Эрнан, оставив все мысли, предался на волю Всевышнего. Кто как не Он, преобразивший дух Еллинов, может разорвать наследственные узы, и спасти ребенка из когтей Ноемы? Для того, должно быть, Он привел священника на Авалон.
В дверях жилища Вивиан стояла Лагнавель, одна из старших жриц, чьи волосы, когда-то отливавшие медовой бронзой, нынче были серые, как дым.
«Чужой мужчина не войдет сюда.» Произнесла старуха твердо. Позади нее стояла Кальдис, явно не желавшая заботиться о госте. «Он – наш враг!»
«Он спас меня.» Таким же тоном возразила девочка. «Я знаю точно, он спасет и мою мать!»
К всеобщему негодованию, Игерна, ухватив бретонца за рукав, рванула напролом, заставив жрицу отступить.
«Ты родилась в неверный час, дитя.» С трудом сдержала гнев седая женщина. «Но ты – единственная дочь Владычицы.»
«Она погубит нас!» Вскричала Кальдис, тряхнув черными, как сажа, локонами. «Я пойду за Мерлином!»
Старуха одобряюще кивнула, но Игерна уже скрылась за льняной завесой, отделявшей спальню Вивиан от комнаты ее прислужницы.
Верховная жрица лежала на кровати из прутьев орешника, накрытой мягчайшими тканями. Игерна не была похожа на нее – больная женщина была крупнее дочери, с довольно грубыми чертами бледного лица и темно-рыжими, тяжелыми, как змеи, локонами. На шее Вивиан носила амулет из серебра – блестящий полумесяц, а ее тело полностью скрывали одеяла. В комнате стоял тяжелый запах трав. На кресле у огня лесная кошка, прижав уши, фыркнула при виде Эрнана.
«Матушка,» Дрожащим голосом произнесла ее наследница. «Я привела того, кто сможет тебя вылечить.»
Хозяйка Авалона подняла глаза на гостя, заставив его вздрогнуть. Это не был взгляд смертельно больной женщины, – скорее хищницы, завидевшей добычу. Игерна этого не замечала или же, уже привыкла.
«Его имя Эрнан,» Продолжала девочка. «Он родом из Малой Британии. Сегодня утром, на болотах, он явил мне свою силу.»
«Вот как...» Слабым ручейком прожурчал голос женщины. «Не думала, что моя жизнь важна слуге Христа.»
«Слуге Христа – важна любая жизнь.» Решительно ответил Эрнан.
Это игра. Противник не один. Но и его противник не беспомощен.
Вивиан легким жестом попросила дочь помочь ей приподняться. Девочка хотела обтереть ей лоб и грудь отваром из кореньев, но больная отстранила ее кончиками пальцев.
«Я не стану отрекаться от Богини, юноша.» Предупредила жрица. «Лучше умереть хозяйкой капища, чем жить рабой у смертного.»
«Ты не права, считая Господа несправедливым к женщинам.» Парировал священник. «Разве ваши жрицы не рожают в муках, и не трудятся с утра до вечера?»
«Пусть так, но мы свободны.» Гордо прошептала Вивиан, блеснув зелеными глазами, и беззвучно рассмеялась.
«Вы – обмануты.» Поправил ее Эрнан. «Вы – рабы своей богини, а она – как и все духи, добрые и злые, повинуется Всевышнему.»
Больная попыталась возразить, но неожиданно все ее тело сотряслось от приступа удушья, а в глазах явился ужас – хищница вдруг стала жертвой, заметавшись в собственной постели, будто пойманная в сети. Ее дочь застыла в немом ужасе – как выживший детеныш возле бьющейся в агонии болотной рыси.
Гость перекрестил себя, Игерну, а затем, изобразивши крест над Вивианой, резко выкрикнул.
«Да запретит тебе Господь!»
Огонь в камине грозно затрещал, а за окном, в кленовой рощице, вороны разразились хриплым карканьем. Лесная кошка вылетела из покоев, точно дикая стрела. Вивиан глубоко выдохнула, и закашлялась. На ее коже проступил холодный пот – не только от перенесенных судорог. Коснувшись шеи, словно убеждаясь в том, что невещественный мучитель отступил, она откинулась на мягкие подушки. Девочка присела на край ложа и, прижав к своей груди руку Владычицы, заплакала.
«Она здорова.» Слабым голосом произнес Эрнан. Он, казалось, чувствовал всю злость Ноемы, упустившей душу – тело ныло в тупой боли, будто от десятка синяков и ссадин. Кресло, вырезанное из пня дуба с узкой спинкой, не дало ему без сил обрушиться на пол.
Владычица, не поднимаясь, позвала его по имени.
«Я видела, кому служила. Ты был прав. Я жила недостойно, и теперь мое существование бессмысленно...»
«Землячка,» Гость спокойно перебил ее. «Когда мы понимаем нашу слабость и греховность, жизнь приобретает смысл.»
«Как мне отблагодарить тебя?» Спросила жрица. Марево в ее глазах рассеялось – теперь в них можно было прочитать лишь страх за дочь. Ответ на свой вопрос она прекрасно знала, и сама ждала его услышать. Эрнан же, напротив, в изумлении передавал ей то, что чудным образом входило в его мысли.
«Позволь девочке отправиться со мной,» Он поклонился ей как гость хозяйке. «Мы поедем в Тинтагель, где я, как душепастырь, буду в праве попросить Горлойса об опеке над Игерной.»
«Ты согласна?» Вивиан погладила растрепанные локоны ребенка.
«Да.» Синие огни светились благодарностью, и трепетным доверием, которое священник горячо поклялся не предать.
Владычица уговорила их немного отдохнуть перед дорогой, а сама, едва набравшись сил, велела жрицам позаботиться о пище и воде для путников, и лично выбрала породистого жеребца.
«Она сошла с ума.» Шептались молодые жрицы. «Что будет с Авалоном, если чернорясый увезет Игерну?»
Расспрашивать хозяйку и, тем более, противиться ее приказам не дерзнул никто – ни Лагнавель, ни даже Мерлин. Но, лишь два силуэта на гнедом коне скрылись за горизонтом, вождь друидов попросил Владычицу о встрече у Священного колодца. Некогда предпочитавшая объятия безлунной ночи солнечному свету, Вивиан впервые ощутила неприязнь и отчуждение, спускаясь к красноводному источнику.
«Зачем тебе лантерна?» Прозвучал знакомый голос. «Ты теперь боишься темноты?»
Когда-то Талиесин, лучший бард на острове, заставил Вивиан нарушить жреческий обет, и сочетаться с ним не накануне Праздника Костров, как требовал обычай, а в Ночь летнего солнцестояния. Любила ли она? Скорее, просто не справлялась с одиночеством – уделом всех служительниц Богини. Кем был для нее друид, умевший видеть будущее в алых водах? Воплощением Рогатого любовника Богини? Или просто завораживающей балладой его арфы?
«Я старею.» Улыбнулась Вивиан, присев на край массивной каменной ступени. «Каждый рано или поздно встретит свой Самайн.»
Мерлин прищурился, словно пытаясь отыскать в ее спокойном, зрелом отражении следы неистовой озерной девы, помутившей его ум двенадцать лет назад. Любил ли он ее? Скорее, ее силу, власть... Ведь, даже будучи архидруидом, Талиесин поклонялся ей, как тени Матери богов на острове.
«Зачем ты отослала нашу дочь?» Спросил он с чуть заметной укоризной. «Кто после тебя будет хранить наследие Богини?»
Мерлин знал, что по законам Авалона, он не мог считать Игерну своей дочерью, ведь он соединился с ее матерью в Великом Ритуале не как смертный муж, но как Рогатый бог-консорт. Но он не постыдился своих слов, ведь преступление Верховной жрицы было для него страшнее.
«Ее брак поможет нам наладить связи с христианским миром,» Солгала Владычица, не зная, что в ее речах скрыто пророчество. «Саксы с позором уйдут из Лондиния – там будет править Верховный король из потомков орла.»
«Ты погубишь нас всех, Вивиан.» Талиесин качнул головой. «У Игерны был дар – ни одна из известных мне жриц не заменит ее!»
Он был прав. Лагнавель уже не различала фаз Луны, Кальдис не обладала жреческой рачительностью, Дирдри была честолюбивой, а малышка Сулис – слишком влюбчивой. Да, Авалон был обречен, и это втайне радовало женщину.
«Я любил тебя больше, чем Мать.» Солгал Мерлин. В свете звезд и крошечной лантерны он казался дряхлым стариком, хотя ему не было и шестидесяти. «Что ж, ты предала меня...» Он медленно склонился над колодцем, поднимая крышку.
Два пересекающихся круга внутри третьего, всеобухватного – древнейший символ женского начала. По преданию, сама Богиня начертала эти знаки над колодцем, поселившись на холме. Но было и копье, пронзающее ее след... На Вивиан нахлынули воспоминания – о вещих снах из детства, посвящении и первом ритуале у костров... Здесь, за гранью яви, провела она всю свою жизнь.
«На, выпей.» Талиесин протянул ей чашу обжигающе холодной ключевой воды. «В последний раз – пусть этой ночью будет все по-старому.» Солгал он снова, пользуясь ее рассеянностью.
Аромат безвременника погрузил ее в тончайший, беззаботный полусон. Забывшись, жрица не заметила, как Мерлин улыбнулся, глядя вглубь колодца.
«То, что было отнято у Авалона – в свое время принесет ему свой плод.»
------------------
Плоешти, 2021.



 
COMMENTS


Me at Paper Fiber Fest!

https://m.facebook.com/11cadenaglobal
21.03.2022,  Anna Canić