Самайн*
*Глава 5 незавершенного романа "Дочери Софии".
(Часть I. Игерна)
--------------------
Северина просыпалась раньше всех, и первым делом выходила в сад – проверить, насколько усердно служанки заботятся о ее яблонях. Деревья старой герцогини красотой не уступали яблоням Верховной жрицы Авалона. Высота их крон была внушительной – зеленые верхушки было видно по ту сторону моста. Весной они окутывали сад душистой розоватой дымкой, будто сотканой из блеска утренней звезды, а ранней осенью их зрелые плоды манили совершенством формы и разнообразием цветов – от желтого, как мед, до алого, как кровь. Дарам из вертограда Северины не хватало только одного – столь же чарующего вкуса, но увы – съесть даже маленький кусочек было невозможно. Каждого, кто попытался насладиться яблоками, даже их хозяйку, непременно бы стошнило.
«Такова и госпожа.» Нередко думала Тимея, вспоминая вкус упругих яблок, медленно гниющих изнутри. «У колдовства – две стороны, у чародейки – два лица.»
Тем утром герцогиня-мать надменно и бесшумно вышла из покоев и направилась к дверям. Осенняя заря тянулась к замку бархатной, холодной лентой. Утомленные бессонной ночью, двое стражников дремали сидя на скамье, но Северине это не мешало – тот момент предназначался только для нее.
На крыше деревянного колодца восседал незваный гость – старый и крупный ворон. Его жесткие, точно сталь, перья отливали черной синевой, а когти привели бы в ужас даже льва.
«Что ему нужно?» Проворчала Северина, догадавшись, кто послал к ней птицу. Ворон мощным, крючковатый клювом указал на свиток на ступеньках возле крытого источника. «Надеюсь, он не хочет, чтобы эта рыжая нахалка...»
Развернув письмо, старуха осеклась на полуслове. Недовольство перешло в ошеломление. Когда-то Мерлин, именем Богини, сохранил Горлойсу жизнь, свободу и владения. Теперь Мать требовала плату.
«...вышла замуж за моего сына?!» Побледнев, докончила она. «Да будь ты трижды проклят, Талиесин!»
Мелкие клочки пергамента посыпались на темные, покрытые росой ступени, чтобы через миг изчезнуть вместе с ветром. Ворон, выполнив задание, взмыл в небо темной шалью.
«Вивиан.» Старуха с неприязнью покачала головой. «Это она, а не Богиня, подослала сюда дочь. Ей нужна власть.»
«Тебе, как будто – нет.» Послышалось неподалеку. Женский голос, сладкий и мучительный, как мед со жгучим перцем, доходил со стороны колодца, проникая глубоко в ее нутро. «Смотри и слушай, Северина!»
Герцогиня-мать взглянула в сторону дверей, затем привратной башни, и послушно подошла к колодцу. Отдвинуть крышку из тяжелой древесины вяза стоило усилий, но зовущая ее неосязаемая сущность не терпела промедления. Одной рукой держась за сруб, старуха заглянула внутрь. Блестящая вода колодца забурлила, образуя начертания. В одно мгновение она увидела младенца с полумесяцем во лбу – дочь ее сына и Игерны. Новую Владычицу, которой предстояло управлять не только Авалоном, и в которой бы сама Богиня, наконец, явила свою власть.
«Да будет моя воля!» Проревел водоворот. «Что я даю – мне предано навеки!»
Ледяные брызги больно ранили лицо. Негодование сменилось ужасом, а ропот – пусть и неохотным, но повиновением. Видение исчезло с первым отголоском пробуждения в поместье. Северина, тяжело дыша, накрыла скважину. В Мабон – священный месяц сбора урожая, женщины Племен могли услышать зов Богини только на рассвете. Приходило время возвращения долгов. Когда-то ее бабка, травница Дивона, расплатилась за свой дар сначала смертью сына, а затем – отъездом ее внучки в дом чужого воеводы.
«Будь что будет.» Прошептала герцогиня-мать. «Лишь бы Горлойс вернулся невредимым.»
До самого Самайна – дня памяти предков и начала темного времени года, хозяйка замка не общалась даже с верной управляющей, стараясь обходить всех слуг и стражей стороной. За завтраком она держалась крайне отрешенно, к удивлению привыкшей к оскорблениям Тимеи. Северина будто бы не замечала ни так сильно раздражавшего ее священника, ни его крестницу, которая не забывала положить себе в тарелку больше сыра, чем овсянки. До конца празнеств урожая в Тинтагеле было более, чем мирно. Осмелевшие служанки и солдаты приходили к Эрнану просить благословения, и часто оставались на вечерню. Дочь Верховной жрицы, прочитав все книги в башне, беспрепятственно взялась за свитки из библиотеки герцога. Так было до Самайна, но, едва на побережье засияли красные лантерны в честь умерших, жизнь в поместье возвратилась на круги своя.
«Завтра я объеду несколько селений здесь неподалеку,» Обратился Эрнан к крестнице за ужином. «Буду молиться за усопших, и немного проповедовать.»
«Возьми меня с собой!» Игерна, как дитя, заерзала на стуле. «Ведь тебе понадобится помощь, правда?»
Эрнан собирался улыбнуться, и кивнуть в знак одобрения, а девочка уже готовилась его благодарить, но во главе стола внезапно разразилась буря.
«Что здесь за галдеж в Ночь Предков?» Выкрикнула Северина, резко отодвинув свой прибор. «Не думала, что ваша мать так дурно воспитала вас, святой отец.» Последние два слова были сказаны с язвительной насмешкой.
«Я не знал своих родителей. Меня воспитывала братия монастыря в Алете, Ваша Светлость.» Приглушенно объяснил священник, каждый раз надеясь, что смиренная буквальность возымеет силу над языческим высокоумием... и каждый раз наотмашь получая по другой щеке.
«Должно быть, ваша мать была распутницей.» Вздохнула герцогиня. На ее лице гримаса ложного сочуствия сменилась мутным взглядом жалящей змеи. «У ваших женщин есть лишь два пути – быть содержанками у одного, или у многих.»
Эрнан под столом сжал руку крестницы, заранее предвосхитив ее реакцию. На помощь поспешила и Тимея, также находившаяся в трапезной.
«Никто здесь не желал обидеть память ваших предков, госпожа.» Твердо сказала управляющая. «Дочь Верховной Жрицы лишь просила отца Эрнана позволить ей объехать с ним приход.»
«Не в этот раз.» Ответила старуха, вдруг лукаво улыбнувшись. «Отец Эрнан завтра отбывает по делам в Лондиний – сам. Его зовет король Аврелиан Амвросий.»
«Стало быть, враги повержены?» Оторопев, спросил священник, и переглянулся с девочкой. Господь услышал его долгие молитвы – саксы потерпели самое большое поражение в истории Британии.
«Мой сын писал мне: вскоре он пожалует домой.» Продолжила хозяйка. «Как владыка всех земель от берегов реки Тамар – до Западного моря, он хотел бы познакомиться с Игерной, дочерью Верховной Жрицы Авалона.»
Игерна недоумевающе взглянула на Тимею, но глаза дакийки выражали то же чувство. Эрнан колебался: он не мог оставить паству без викария, но долг священника перед Верховным Королем – помазанником Бога, был в сто крат важнее.
«На рассвете я отправлюсь в путь.» Заверил он хозяйку, незаметно потирающую длинные, сухие, как у богомола, руки. «Смею, до приезда герцога, препоручить заботы о Игерне вашей управляющей.»
«Тимее?» Рассмеялась Северина, видимо, забыв о тишине, необходимой для поминовения душ предков. «Ну уж нет. Как я могу доверить гостью глупой чужестранке? Об Игерне позабочусь я сама, и научу ее всему, что важно знать высокородной даме.»
На лице рыжеволосой девочки застыл отчаянный протест, но в этот раз какая-то неведомая сила удержала дочь Верховной Жрицы от негодования. Такой послушной, будто зачарованной, Игерна оставалась до отъезда своего духовного отца. Впрочем и Эрнан в этот вечер, странным образом, был слишком возбужден вестями о победе, чтобы подбодрить или наставить крестницу. Лишь на Тимею колдовской дурман поганской ночи, видимо, не действовал. Услышав мерный храп в хозяйских комнатах, дакийка поспешила в башню.
«Я не знаю, что задумала эта драконья мать, но вам грозит опасность, отче.» Выпалила женщина с порога. «В это время года на рассвете царствует Богиня, дочь лукавого. Кто выйдет на дорогу на заре – заблудится и пропадет.»
«Бог не дает нам испытания сверх человеческих возможностей.» Спокойно отозвался Эрнан, пряча в сумку белые одежды в честь грядущей коронации. «Раз мне оказана такая честь, как я могу заставить ждать правителя?»
«Поэтому я вам советую отправиться сейчас.» Негромко, но настойчиво произнесла Тимея. «Я верю, что вы Божий человек, но я наслышана и об осенней пляске духов. До тех пор, пока Князь Тьмы не будет связан, ни один из сыновей Адама не имеет власти над Богиней.»
Эти странные слова прорвали пелену нечувствия вокруг священника. Не выпуская из рук сумку, Эрнан подбежал к Тимее.
«Кто тебе открыл все это?» Озадаченно спросил мужчина. «Ты ведь...»
«Мой народ был первым среди варварских племен, уверовавших в Господа. Мы следовали за Еллинами, а не за Римом, и поэтому Гонорий допустил проклятым готам грабить наши земли.» Горько улыбнулась управляющая. Эрнан верил ей, хотя подобных тайн не смел раскрыть ему даже богобоязненный Макловий. А может, он хотел, чтобы любимый ученик узнал об этом сам?
«Благослови тебя Всевышний.» Прошептал бретонец. «Я сейчас же отправляюсь в путь.»
Партолон, командующий стражей, вывел Эрнана из замка через черный ход, указав ему на огоньки внизу ущелья, где его уже ждал конь, навьюченный припасами.
«Ну нет, ослом тебе не быть!» Священник улыбнулся, сняв с упругой спины лошади чуть больше половины ноши. «Это мы оставим мальчику.»
Солдат, сопровождавший Эрнана до первого распутья, чуть не выронил из рук два факела.
«Нет, отче. Это все для вас. Приказ домоправительницы.» Произнес скороговоркой стражник, еле сдерживая свой голодный взгляд.
«Тебе не жалко лошади?» Бретонец улыбнулся, и невозмутимо опустил припасы на траву у его ног. «Что толку от излишеств, если бедное животное падет на полпути?»
Молодой стражник закивал. Хозяйка никогда не баловала яствами ни челядь, ни столь ненавистных ее сыну воинов. Лишь управляющая часто удостаивалась лишнего куска, но только потому что Северине нравилось глумиться над дородностью Тимеи.
Выехав на главную дорогу, Эрнан вскоре пожалел, что опрометчиво оставил юноше и факел. Месяц то и дело прятался за облака, а звездный свет струился скудно, словно через тонкую вуаль. Темные шпили дубового леса казались особенно смутными – даже скакун, приведенный сюда с Авалона, старался замедлить галоп. Когда ветви дубравы сомкнулись над путником, а полуночную тишь разрезал крик совы, путник почувствовал чье-то присутствие.
«Но, но, не медли!» Прикрикнул на лошадь священник, и, всматриваясь в тени чащи, добавил. «Когда рассветет, вот тогда будем вместе бояться.»
«Вот это я вам не советую.» Чей-то приветливый голос в глуши чуть не вышиб его из седла. Конь вскочил на дыбы, и тревожно заржал, будто чуял кого-то опаснее, чем авалонские девы во время пророчеств. Чего мог бояться скакун, посвященный Богине?
«Во имя Всевышнего, кто ты?» Воскликнул бретонец, едва удержившись на лошади. «Выйди на свет, или тотчас исчезни!»
«Во имя Всевышнего я и пришла.» Лунный свет озарил силуэт странной женщины – бледной, как сам убывающий месяц, одетой на римский манер. Ее волосы, красные, как терракота, казалось, пылали огнем, – но не грозным, а теплым, надежным. Едва успокоив животное, Эрнан без страха вглянул ей в глаза. Незнакомка была человеком. Не духом, хотя и без тела, и не обитателем Пятого Неба. Душа, приподнявшая завесу между мирами в Ночь Предков?
«София.» Представилась я.
------------------
Плоешти, 2021.
(Часть I. Игерна)
--------------------
Северина просыпалась раньше всех, и первым делом выходила в сад – проверить, насколько усердно служанки заботятся о ее яблонях. Деревья старой герцогини красотой не уступали яблоням Верховной жрицы Авалона. Высота их крон была внушительной – зеленые верхушки было видно по ту сторону моста. Весной они окутывали сад душистой розоватой дымкой, будто сотканой из блеска утренней звезды, а ранней осенью их зрелые плоды манили совершенством формы и разнообразием цветов – от желтого, как мед, до алого, как кровь. Дарам из вертограда Северины не хватало только одного – столь же чарующего вкуса, но увы – съесть даже маленький кусочек было невозможно. Каждого, кто попытался насладиться яблоками, даже их хозяйку, непременно бы стошнило.
«Такова и госпожа.» Нередко думала Тимея, вспоминая вкус упругих яблок, медленно гниющих изнутри. «У колдовства – две стороны, у чародейки – два лица.»
Тем утром герцогиня-мать надменно и бесшумно вышла из покоев и направилась к дверям. Осенняя заря тянулась к замку бархатной, холодной лентой. Утомленные бессонной ночью, двое стражников дремали сидя на скамье, но Северине это не мешало – тот момент предназначался только для нее.
На крыше деревянного колодца восседал незваный гость – старый и крупный ворон. Его жесткие, точно сталь, перья отливали черной синевой, а когти привели бы в ужас даже льва.
«Что ему нужно?» Проворчала Северина, догадавшись, кто послал к ней птицу. Ворон мощным, крючковатый клювом указал на свиток на ступеньках возле крытого источника. «Надеюсь, он не хочет, чтобы эта рыжая нахалка...»
Развернув письмо, старуха осеклась на полуслове. Недовольство перешло в ошеломление. Когда-то Мерлин, именем Богини, сохранил Горлойсу жизнь, свободу и владения. Теперь Мать требовала плату.
«...вышла замуж за моего сына?!» Побледнев, докончила она. «Да будь ты трижды проклят, Талиесин!»
Мелкие клочки пергамента посыпались на темные, покрытые росой ступени, чтобы через миг изчезнуть вместе с ветром. Ворон, выполнив задание, взмыл в небо темной шалью.
«Вивиан.» Старуха с неприязнью покачала головой. «Это она, а не Богиня, подослала сюда дочь. Ей нужна власть.»
«Тебе, как будто – нет.» Послышалось неподалеку. Женский голос, сладкий и мучительный, как мед со жгучим перцем, доходил со стороны колодца, проникая глубоко в ее нутро. «Смотри и слушай, Северина!»
Герцогиня-мать взглянула в сторону дверей, затем привратной башни, и послушно подошла к колодцу. Отдвинуть крышку из тяжелой древесины вяза стоило усилий, но зовущая ее неосязаемая сущность не терпела промедления. Одной рукой держась за сруб, старуха заглянула внутрь. Блестящая вода колодца забурлила, образуя начертания. В одно мгновение она увидела младенца с полумесяцем во лбу – дочь ее сына и Игерны. Новую Владычицу, которой предстояло управлять не только Авалоном, и в которой бы сама Богиня, наконец, явила свою власть.
«Да будет моя воля!» Проревел водоворот. «Что я даю – мне предано навеки!»
Ледяные брызги больно ранили лицо. Негодование сменилось ужасом, а ропот – пусть и неохотным, но повиновением. Видение исчезло с первым отголоском пробуждения в поместье. Северина, тяжело дыша, накрыла скважину. В Мабон – священный месяц сбора урожая, женщины Племен могли услышать зов Богини только на рассвете. Приходило время возвращения долгов. Когда-то ее бабка, травница Дивона, расплатилась за свой дар сначала смертью сына, а затем – отъездом ее внучки в дом чужого воеводы.
«Будь что будет.» Прошептала герцогиня-мать. «Лишь бы Горлойс вернулся невредимым.»
До самого Самайна – дня памяти предков и начала темного времени года, хозяйка замка не общалась даже с верной управляющей, стараясь обходить всех слуг и стражей стороной. За завтраком она держалась крайне отрешенно, к удивлению привыкшей к оскорблениям Тимеи. Северина будто бы не замечала ни так сильно раздражавшего ее священника, ни его крестницу, которая не забывала положить себе в тарелку больше сыра, чем овсянки. До конца празнеств урожая в Тинтагеле было более, чем мирно. Осмелевшие служанки и солдаты приходили к Эрнану просить благословения, и часто оставались на вечерню. Дочь Верховной жрицы, прочитав все книги в башне, беспрепятственно взялась за свитки из библиотеки герцога. Так было до Самайна, но, едва на побережье засияли красные лантерны в честь умерших, жизнь в поместье возвратилась на круги своя.
«Завтра я объеду несколько селений здесь неподалеку,» Обратился Эрнан к крестнице за ужином. «Буду молиться за усопших, и немного проповедовать.»
«Возьми меня с собой!» Игерна, как дитя, заерзала на стуле. «Ведь тебе понадобится помощь, правда?»
Эрнан собирался улыбнуться, и кивнуть в знак одобрения, а девочка уже готовилась его благодарить, но во главе стола внезапно разразилась буря.
«Что здесь за галдеж в Ночь Предков?» Выкрикнула Северина, резко отодвинув свой прибор. «Не думала, что ваша мать так дурно воспитала вас, святой отец.» Последние два слова были сказаны с язвительной насмешкой.
«Я не знал своих родителей. Меня воспитывала братия монастыря в Алете, Ваша Светлость.» Приглушенно объяснил священник, каждый раз надеясь, что смиренная буквальность возымеет силу над языческим высокоумием... и каждый раз наотмашь получая по другой щеке.
«Должно быть, ваша мать была распутницей.» Вздохнула герцогиня. На ее лице гримаса ложного сочуствия сменилась мутным взглядом жалящей змеи. «У ваших женщин есть лишь два пути – быть содержанками у одного, или у многих.»
Эрнан под столом сжал руку крестницы, заранее предвосхитив ее реакцию. На помощь поспешила и Тимея, также находившаяся в трапезной.
«Никто здесь не желал обидеть память ваших предков, госпожа.» Твердо сказала управляющая. «Дочь Верховной Жрицы лишь просила отца Эрнана позволить ей объехать с ним приход.»
«Не в этот раз.» Ответила старуха, вдруг лукаво улыбнувшись. «Отец Эрнан завтра отбывает по делам в Лондиний – сам. Его зовет король Аврелиан Амвросий.»
«Стало быть, враги повержены?» Оторопев, спросил священник, и переглянулся с девочкой. Господь услышал его долгие молитвы – саксы потерпели самое большое поражение в истории Британии.
«Мой сын писал мне: вскоре он пожалует домой.» Продолжила хозяйка. «Как владыка всех земель от берегов реки Тамар – до Западного моря, он хотел бы познакомиться с Игерной, дочерью Верховной Жрицы Авалона.»
Игерна недоумевающе взглянула на Тимею, но глаза дакийки выражали то же чувство. Эрнан колебался: он не мог оставить паству без викария, но долг священника перед Верховным Королем – помазанником Бога, был в сто крат важнее.
«На рассвете я отправлюсь в путь.» Заверил он хозяйку, незаметно потирающую длинные, сухие, как у богомола, руки. «Смею, до приезда герцога, препоручить заботы о Игерне вашей управляющей.»
«Тимее?» Рассмеялась Северина, видимо, забыв о тишине, необходимой для поминовения душ предков. «Ну уж нет. Как я могу доверить гостью глупой чужестранке? Об Игерне позабочусь я сама, и научу ее всему, что важно знать высокородной даме.»
На лице рыжеволосой девочки застыл отчаянный протест, но в этот раз какая-то неведомая сила удержала дочь Верховной Жрицы от негодования. Такой послушной, будто зачарованной, Игерна оставалась до отъезда своего духовного отца. Впрочем и Эрнан в этот вечер, странным образом, был слишком возбужден вестями о победе, чтобы подбодрить или наставить крестницу. Лишь на Тимею колдовской дурман поганской ночи, видимо, не действовал. Услышав мерный храп в хозяйских комнатах, дакийка поспешила в башню.
«Я не знаю, что задумала эта драконья мать, но вам грозит опасность, отче.» Выпалила женщина с порога. «В это время года на рассвете царствует Богиня, дочь лукавого. Кто выйдет на дорогу на заре – заблудится и пропадет.»
«Бог не дает нам испытания сверх человеческих возможностей.» Спокойно отозвался Эрнан, пряча в сумку белые одежды в честь грядущей коронации. «Раз мне оказана такая честь, как я могу заставить ждать правителя?»
«Поэтому я вам советую отправиться сейчас.» Негромко, но настойчиво произнесла Тимея. «Я верю, что вы Божий человек, но я наслышана и об осенней пляске духов. До тех пор, пока Князь Тьмы не будет связан, ни один из сыновей Адама не имеет власти над Богиней.»
Эти странные слова прорвали пелену нечувствия вокруг священника. Не выпуская из рук сумку, Эрнан подбежал к Тимее.
«Кто тебе открыл все это?» Озадаченно спросил мужчина. «Ты ведь...»
«Мой народ был первым среди варварских племен, уверовавших в Господа. Мы следовали за Еллинами, а не за Римом, и поэтому Гонорий допустил проклятым готам грабить наши земли.» Горько улыбнулась управляющая. Эрнан верил ей, хотя подобных тайн не смел раскрыть ему даже богобоязненный Макловий. А может, он хотел, чтобы любимый ученик узнал об этом сам?
«Благослови тебя Всевышний.» Прошептал бретонец. «Я сейчас же отправляюсь в путь.»
Партолон, командующий стражей, вывел Эрнана из замка через черный ход, указав ему на огоньки внизу ущелья, где его уже ждал конь, навьюченный припасами.
«Ну нет, ослом тебе не быть!» Священник улыбнулся, сняв с упругой спины лошади чуть больше половины ноши. «Это мы оставим мальчику.»
Солдат, сопровождавший Эрнана до первого распутья, чуть не выронил из рук два факела.
«Нет, отче. Это все для вас. Приказ домоправительницы.» Произнес скороговоркой стражник, еле сдерживая свой голодный взгляд.
«Тебе не жалко лошади?» Бретонец улыбнулся, и невозмутимо опустил припасы на траву у его ног. «Что толку от излишеств, если бедное животное падет на полпути?»
Молодой стражник закивал. Хозяйка никогда не баловала яствами ни челядь, ни столь ненавистных ее сыну воинов. Лишь управляющая часто удостаивалась лишнего куска, но только потому что Северине нравилось глумиться над дородностью Тимеи.
Выехав на главную дорогу, Эрнан вскоре пожалел, что опрометчиво оставил юноше и факел. Месяц то и дело прятался за облака, а звездный свет струился скудно, словно через тонкую вуаль. Темные шпили дубового леса казались особенно смутными – даже скакун, приведенный сюда с Авалона, старался замедлить галоп. Когда ветви дубравы сомкнулись над путником, а полуночную тишь разрезал крик совы, путник почувствовал чье-то присутствие.
«Но, но, не медли!» Прикрикнул на лошадь священник, и, всматриваясь в тени чащи, добавил. «Когда рассветет, вот тогда будем вместе бояться.»
«Вот это я вам не советую.» Чей-то приветливый голос в глуши чуть не вышиб его из седла. Конь вскочил на дыбы, и тревожно заржал, будто чуял кого-то опаснее, чем авалонские девы во время пророчеств. Чего мог бояться скакун, посвященный Богине?
«Во имя Всевышнего, кто ты?» Воскликнул бретонец, едва удержившись на лошади. «Выйди на свет, или тотчас исчезни!»
«Во имя Всевышнего я и пришла.» Лунный свет озарил силуэт странной женщины – бледной, как сам убывающий месяц, одетой на римский манер. Ее волосы, красные, как терракота, казалось, пылали огнем, – но не грозным, а теплым, надежным. Едва успокоив животное, Эрнан без страха вглянул ей в глаза. Незнакомка была человеком. Не духом, хотя и без тела, и не обитателем Пятого Неба. Душа, приподнявшая завесу между мирами в Ночь Предков?
«София.» Представилась я.
------------------
Плоешти, 2021.
COMMENTS
ADD COMMENT